Мне попалась на глаза информация, что 3 октября в московской гостинице «Лотте Отель Москва» состоится Simple Congress, который устраивает группа компаний Simple. Основная тема мероприятия «Цена и ценность вина».
Надо отметить, что в последнее время эта тема довольно широко обсуждается в сетях. Толчком к этому стала статья британского винного обозревателя Эндрю Джеффорда (Andrew Jefford) на сайте журнала Decanter под названием «Вино и деньги» («Wine and money»). Она вызвала много откликов и разноречивых комментариев.
Но сначала стоит обратиться к самому материалу Джеффорда. Вот тезисно, что он высказал в своей статье:
– Главный «загрязнитель» вина (намного более вредный, чем сера) – это деньги. И это «загрязнение» со временем становится все хуже. Чем лучше вино, чем больше денег, к несчастью, оно содержит. Наиболее утонченные вина просто «до краев» забиты деньгами. Да, внутри этих вин лежит тяжелый труд и удача винодела. Да, стремление к совершенству в них является искренним, порой даже альтруистичным. Да, они представляют собой прекрасный алкогольный напиток с уникальными сенсорными характеристиками.
– Именно эти деньги делают топовые вина объектом популярного увлечения. Все больший процент людей, которые покупают такие вина, делают это только ради того, чтобы заработать новые деньги на них без всякого намерения пить и наслаждаться этими напитками, рассматривая их только как удачный инвестиционный проект. А незначительное меньшинство тех, которые в конечном итоге решаются вытащить пробку из бутылки, в основном наслаждаются опять же вкусом денег, потраченных на них. Благодаря революции в социальных сетях, их сверстники могут в режиме on-line наблюдать за их глотком «винных» денег. Уникальная, стильная возможность улучшить свой статус в глазах окружающих.
– Винные писатели и критики делают нынешнее положение вещей еще хуже двумя путями. Прежде всего за счет самых пылких похвал и экстравагантных баллов, даваемых ими за самые дорогие в мире вина. И, во-вторых, пишут о винах, как если бы их цена была случайным или тривиальным атрибутом, а не вопросом жизни, смерти и повседневного выживания виноделов.
– Я сам в этом полностью замешен. Конечно, профессиональная этика заставляет меня сосредоточиться на работе винодела, на характеристиках почв, расположении виноградника, особенностей урожая, тонкостях аромата и вкуса вина. Это прекрасные и благородные истины, которыми мы должны следовать; эта информация, которой мы связаны с читателями и работодателями. В то же время дискриминировать дорогое вино просто потому, что оно дорогое, было бы самым грубым мещанством.
– Недельный средний доход в США, богатейшей нации мира, в 2017 году составил $865 на работающего, занятого полный день, до снятия налогов. После уплаты всех необходимых расходов на жилье, транспорт, детский сад, еду, одежду, медицинскую страховку и т.д., остается не так уж и много, чтобы купить бутылку вина за $250, $100, или даже $50. Люди, живущие в менее богатых странах, располагают еще меньшими возможностями. Налоговые законы в странах, с растущей культурой потребления алкоголя (Индия, Бразилия), особенно запретительны, еще более углубляют пропасть между «нормально» пьющими и теми, кто может себе позволить наиболее дорогие и тонкие вина.
– Винные писатели все это хорошо знают из своего собственного опыта. Это скромно оплачиваемые специалисты-журналисты, которые давно потеряли возможность получать удовольствие (если они его вообще когда-то имели) от наиболее интересных и комплексных вин, о которых они сами пишут. Они сталкиваются с такими винами только во время организованных дегустаций, но они не могут ими владеть, хранить у себя в погребе, пить их – все то, что могут позволить себе финансово обеспеченные любители вина. Все это делает таких писателей и критиков, в лучшем случае, сторонними наблюдателями того мира, к которому они никогда не будут принадлежать. В худшем случае, они превращаются в придворных или шутов, предназначение которых поддерживать отношения между винодельческими королями и королевами и их невероятно богатой мировой публикой.
– Я хорошо знаю, что в 2015 году средняя цена бутылки вина на американском рынке составляла $8.98 и £5.56 в Великобритании в 2017-м. Это не так уж и дешево, явно не выбор уличных выпивох, но и нельзя сказать, что такие цены запретительные. Такие вина – это в основном продукт колоссальных, индустриальных виноделен или небогатых кооперативов, пытающихся удержать свой бизнес в период значительных социальных изменений и деревенского упадка.
– Конечно, существует большой рынок вин, сделанных с амбициями, по достаточно разумным ценам: £20 или $25, которые средний класс порой может себе позволить и о которых винные критики порой пишут с огромным энтузиазмом. Но даже и в этом ценовом сегменте деньги «портят» вино. Если подобное вино критики «открывают» в таких ценовых рамках, оно сразу взлетает в цене уже до £50/$65 за бутылку, закрывая к себе доступ тем, кто мог его позволить ранее по более разумной цене.
– Альтернативный сценарий заключается в том, что производители будут направлять все больше усилий и ресурсов в производство качественных вин в тех местах, о которых у винной торговли сложились непоколебимые предрассудки или туда, где нет привлекательных мест для разбивки виноградников с точки зрения терруара. Но такие усилия скорее всего останутся без вознаграждения или ни к чему не приведут. Их энергия уйдет в никуда. В винном мире победители забирают все!
– Тем, кто говорит, что так было всегда, я могу возразить цифрами: моя первая серьезная винная покупка была бордоское вино Pichon Lalande 1982, бутылка которого в 1984 году стоила £9. В пересчете на инфляцию, в 2017 она должна была бы стоить £30.19. Я купил Chateau Angelus 1989 в мае 1995 за £26.16, что означает цену 2017-го года с поправкой на инфляцию £47.79 или Chave’s Hermitage Blanc 1990, купленный в том же году за £24.24 (сегодня должен был быть £44.29). Урожай 2015 этих же вин стоил соответственно £120, £290 и £190 за бутылку. То, что раньше было по карману среднему человеку, хотя бы по особым случаям, сейчас улетело в ценовую стратосферу. Причина – «денежная инфекция» вина.
– Во всем этом виновато вино? Конечно, нет. Вино — это эмоциональный способ постигнуть красоту земли и ежедневный источник утешения: это самое главное для думающих, разумных пьющих. При удачных обстоятельствах можно найти качественную бутылку вина и по £10.
– Тех, кого заботит культура вина в более широком плане, должны признать, что она сжигается деньгами и оказывается навсегда недоступной, за исключением тех, для кого деньги являются основным мерилом ценности вина.
– «Заражение» тонких вин деньгами имеет еще одно плачевное последствие. Высокие виные ценники заставляют относиться к таким винам ритуально, благоговейно, как к акту поклонения: вино становится (как его иногда описывают) «нереальным». В этом смысле «инфицирование» вина деньгами обедняет понимание и оценку лучших в мире вин. Этому нет решения. Это должно быть проблемой для всех.
А теперь посмотрим, как прокомментировали слова Эндрю Джеффорда некоторые его коллеги по цеху.
Tom Wark (американский блоггер)
В его материале я выделил бы следующее:
– Я согласен с Эндрю, что какой-то процент богатых покупателей вина приобретают его ради инвестиций или ради статусности, не особенно интересуясь содержанием бутылки, но их не так много. Да и вин по $400 не та уж и много. Многократно больше качественных вин по $30 и меньше. Там есть вина, которые вызывают у меня огромный интерес, но я точно знаю, что жизни не хватит, чтобы все их попробовать. За год на полках магазинов США появляется более 230 тыс наименований различных вин, которые одобрены для продажи в США федеральным правительством. И если среди этого количества окажется хотя бы 0.5% вин с ценником более $30 за бутылку – это будет большим сюрпризом для меня.
– Jefford беспокоится о потребителях вина. Его заботит финансовое здоровье и процветание виноделов и всей индустрии в целом, в которой он работает. При этом ему не стоит особо беспокоиться о цене таких вин, как Petrus, La Tache, Tignanello, Grange, Screaming Eagle и других, которые действительно являются инвестиционными. Это не имеет никакого значения.
Robert Joseph
Еще один видный эксперт из Британии:
– Я согласен с тем, что средний потребитель, к которым принадлежит Jefford и я, не можем сегодня себе позволить вина, которые были доступны для наших родителей. Но это особенно не печалит как самих производителей вина, так и людей таких специальностей, которые зарабатывают сегодня много: доктора, адвокаты, программисты, спортсмены и т.д. У них есть возможность по случаю позволить себе достаточно дорогую бутылку вина.
– Предположение, что лучшие вина стали неотъемлемой частью только очень богатых людей необоснованно. Хороший врач в Великобритании зарабатывает в год порядка £127,000 ($162,000), а в США такой же врач зарабатывает в разы больше. Оба они могут себе позволить иногда бутылку вина за $200, точно также, как и билет за такую же сумму, чтобы пойти на престижный спектакль или концерт, посетить игру Манчестер Юнайтед и т.д. А те люди, у которых меньшие доходы и которые любят хорошее вино, им просто приходиться ради него жертвовать лишним походом в театр или на футбол. Пить хорошее вино, как и слушать оперу высшего класса никогда не было доступно для всех. Да и в прошлом были категории людей, чьи финансовые возможности далеко опережали доходы рабочих на фабрике или с/х рабочих на ферме. Они могли себе позволить дорогие вина, пусть даже, что их цены 25-30 лет назад были значительно ниже теперешних. Сейчас просто другие времена!
Mike Veseth
Уважаемый экономист в области вина:
– Мы живем в «золотой век» вина, так по крайней мере считают ведущие винные эксперты – Jancis Robinson, Matt Kramer или Richard Hemming. Никогда раньше столь много любителей вина по всему миру имели возможностиь потреблять столько хороших вин с такого количества мест, с таким разнообразием стилей и разбросом цен. Если это не золотой век, то я не знаю как это назвать. Однако, винный мир – это не утопия, естественно. И как все «золотые века» и этот несет в себе семена возможной скорой или не очень кончины. Джеффорд совсем не видит в сегодняшнем положении вещей «золотого века». «Вино больно, неизлечимо больно и болезнь эта вызвана большими деньгами.» В любом случае ясно, что Джеффорд считает, что вино проклято. Золотой век? Чепуха!
– Согласен, что богатые инвесторы сметают с полок дорогие и лучшие вина, толкая цены за облака, которые недоступны простым смертным. Цена становится способом, как в спортивной игре, заработать побольше очков и чем больше, тем лучше.
– Jefford очень болезненно воспринимает эту связку деньги-вино, поскольку, как винный писатель и критик, он чувствует, что сам является частью этой проблемы. Когда такой критик, как Jefford находит выдающееся с его точки зрения вино, оно становится мишенью для тех, у кого есть деньги. Хуже то, критики порой хвалят нелепо дорогостоящие вина, по-видимому, потому что они действительно хороши и этим непреднамеренно усиливают представление о том, что качество вина можно измерить в долларах, евро, фунтах и иенах.
– Причем цены могут так взлететь, что сам винный критик просто не в состоянии приобрести такое вино. То есть он своим руками делает его недоступным в конечном счете для самого себя. В этом есть доля правды, но одну вещь я подчерпнул из моего собственного опыта – это то, что очень многие не жалеют в этом плане винных писателей и критиков. Ведь они, пусть даже на тех же дегустациях, имеют возможность попробовать такие вина, которые рядовому человеку недоступны за всю его жизнь. А то, что винный критик не может иметь такие вина у себя в личном подвале – кажется мне не очень серьезной проблемой. Я не вхожу в список ведущих винных критиков, как Jefford, но даже как экономист в винной области имею возможность периодически пробовать великие вина, посещать лучшие хозяйства, общаться с лучшими виноделами. Если я при этом начну жаловаться на манер Джеффорда, думаю, что мои коллеги по увлечению не станут испытывать ко мне никакой симпатии.
– Лучшие производители Бордо и Бургундии заведомо привлекают к себе много внимания, но только узкого круга винных энтузиастов. Если рассматривать только DRC или Petrus, то из этого трудно сделать обобщение на весь винный рынок и о влиянии денег на вино.
– Действительно, великие вина сегодня стоят гораздо больше, чем 50 лет назад, но и мировое богатство и число очень обеспеченных людей выросло за эти годы.
– Частично проблема влияния денег на вино также вызвана и тем, что интерес к вину распространился по всему миру, и новые богатые люди, например, из Азии, ищут свой «кусок винного пирога». Если больше покупателей дорогих вин появилось в Гонконге или Шанхае, то при том же предложении уменьшилось количество тонких вин в Лондоне и Нью-Йорке. Так работает рынок.
– Как винный экономист я многое знаю о взаимоотношениях денег и вина. И чем больше я изучаю этот вопрос, тем меньше у меня желания делать однозначные заключения и выводы, как это делает Джеффорд. Здесь не все так однозначно.
– Деньги оказывают на вино много эффектов, так как они делают это и с другими вещами. Но вино не унывает, как и его любители. Деньги и рынок приближают мир вина к нам, создавая тот самый «золотой век».
mikbab.com
Надо отметить, что в последнее время эта тема довольно широко обсуждается в сетях. Толчком к этому стала статья британского винного обозревателя Эндрю Джеффорда (Andrew Jefford) на сайте журнала Decanter под названием «Вино и деньги» («Wine and money»). Она вызвала много откликов и разноречивых комментариев.
Но сначала стоит обратиться к самому материалу Джеффорда. Вот тезисно, что он высказал в своей статье:
– Главный «загрязнитель» вина (намного более вредный, чем сера) – это деньги. И это «загрязнение» со временем становится все хуже. Чем лучше вино, чем больше денег, к несчастью, оно содержит. Наиболее утонченные вина просто «до краев» забиты деньгами. Да, внутри этих вин лежит тяжелый труд и удача винодела. Да, стремление к совершенству в них является искренним, порой даже альтруистичным. Да, они представляют собой прекрасный алкогольный напиток с уникальными сенсорными характеристиками.
– Именно эти деньги делают топовые вина объектом популярного увлечения. Все больший процент людей, которые покупают такие вина, делают это только ради того, чтобы заработать новые деньги на них без всякого намерения пить и наслаждаться этими напитками, рассматривая их только как удачный инвестиционный проект. А незначительное меньшинство тех, которые в конечном итоге решаются вытащить пробку из бутылки, в основном наслаждаются опять же вкусом денег, потраченных на них. Благодаря революции в социальных сетях, их сверстники могут в режиме on-line наблюдать за их глотком «винных» денег. Уникальная, стильная возможность улучшить свой статус в глазах окружающих.
– Винные писатели и критики делают нынешнее положение вещей еще хуже двумя путями. Прежде всего за счет самых пылких похвал и экстравагантных баллов, даваемых ими за самые дорогие в мире вина. И, во-вторых, пишут о винах, как если бы их цена была случайным или тривиальным атрибутом, а не вопросом жизни, смерти и повседневного выживания виноделов.
– Я сам в этом полностью замешен. Конечно, профессиональная этика заставляет меня сосредоточиться на работе винодела, на характеристиках почв, расположении виноградника, особенностей урожая, тонкостях аромата и вкуса вина. Это прекрасные и благородные истины, которыми мы должны следовать; эта информация, которой мы связаны с читателями и работодателями. В то же время дискриминировать дорогое вино просто потому, что оно дорогое, было бы самым грубым мещанством.
– Недельный средний доход в США, богатейшей нации мира, в 2017 году составил $865 на работающего, занятого полный день, до снятия налогов. После уплаты всех необходимых расходов на жилье, транспорт, детский сад, еду, одежду, медицинскую страховку и т.д., остается не так уж и много, чтобы купить бутылку вина за $250, $100, или даже $50. Люди, живущие в менее богатых странах, располагают еще меньшими возможностями. Налоговые законы в странах, с растущей культурой потребления алкоголя (Индия, Бразилия), особенно запретительны, еще более углубляют пропасть между «нормально» пьющими и теми, кто может себе позволить наиболее дорогие и тонкие вина.
– Винные писатели все это хорошо знают из своего собственного опыта. Это скромно оплачиваемые специалисты-журналисты, которые давно потеряли возможность получать удовольствие (если они его вообще когда-то имели) от наиболее интересных и комплексных вин, о которых они сами пишут. Они сталкиваются с такими винами только во время организованных дегустаций, но они не могут ими владеть, хранить у себя в погребе, пить их – все то, что могут позволить себе финансово обеспеченные любители вина. Все это делает таких писателей и критиков, в лучшем случае, сторонними наблюдателями того мира, к которому они никогда не будут принадлежать. В худшем случае, они превращаются в придворных или шутов, предназначение которых поддерживать отношения между винодельческими королями и королевами и их невероятно богатой мировой публикой.
– Я хорошо знаю, что в 2015 году средняя цена бутылки вина на американском рынке составляла $8.98 и £5.56 в Великобритании в 2017-м. Это не так уж и дешево, явно не выбор уличных выпивох, но и нельзя сказать, что такие цены запретительные. Такие вина – это в основном продукт колоссальных, индустриальных виноделен или небогатых кооперативов, пытающихся удержать свой бизнес в период значительных социальных изменений и деревенского упадка.
– Конечно, существует большой рынок вин, сделанных с амбициями, по достаточно разумным ценам: £20 или $25, которые средний класс порой может себе позволить и о которых винные критики порой пишут с огромным энтузиазмом. Но даже и в этом ценовом сегменте деньги «портят» вино. Если подобное вино критики «открывают» в таких ценовых рамках, оно сразу взлетает в цене уже до £50/$65 за бутылку, закрывая к себе доступ тем, кто мог его позволить ранее по более разумной цене.
– Альтернативный сценарий заключается в том, что производители будут направлять все больше усилий и ресурсов в производство качественных вин в тех местах, о которых у винной торговли сложились непоколебимые предрассудки или туда, где нет привлекательных мест для разбивки виноградников с точки зрения терруара. Но такие усилия скорее всего останутся без вознаграждения или ни к чему не приведут. Их энергия уйдет в никуда. В винном мире победители забирают все!
– Тем, кто говорит, что так было всегда, я могу возразить цифрами: моя первая серьезная винная покупка была бордоское вино Pichon Lalande 1982, бутылка которого в 1984 году стоила £9. В пересчете на инфляцию, в 2017 она должна была бы стоить £30.19. Я купил Chateau Angelus 1989 в мае 1995 за £26.16, что означает цену 2017-го года с поправкой на инфляцию £47.79 или Chave’s Hermitage Blanc 1990, купленный в том же году за £24.24 (сегодня должен был быть £44.29). Урожай 2015 этих же вин стоил соответственно £120, £290 и £190 за бутылку. То, что раньше было по карману среднему человеку, хотя бы по особым случаям, сейчас улетело в ценовую стратосферу. Причина – «денежная инфекция» вина.
– Во всем этом виновато вино? Конечно, нет. Вино — это эмоциональный способ постигнуть красоту земли и ежедневный источник утешения: это самое главное для думающих, разумных пьющих. При удачных обстоятельствах можно найти качественную бутылку вина и по £10.
– Тех, кого заботит культура вина в более широком плане, должны признать, что она сжигается деньгами и оказывается навсегда недоступной, за исключением тех, для кого деньги являются основным мерилом ценности вина.
– «Заражение» тонких вин деньгами имеет еще одно плачевное последствие. Высокие виные ценники заставляют относиться к таким винам ритуально, благоговейно, как к акту поклонения: вино становится (как его иногда описывают) «нереальным». В этом смысле «инфицирование» вина деньгами обедняет понимание и оценку лучших в мире вин. Этому нет решения. Это должно быть проблемой для всех.
А теперь посмотрим, как прокомментировали слова Эндрю Джеффорда некоторые его коллеги по цеху.
Tom Wark (американский блоггер)
В его материале я выделил бы следующее:
– Я согласен с Эндрю, что какой-то процент богатых покупателей вина приобретают его ради инвестиций или ради статусности, не особенно интересуясь содержанием бутылки, но их не так много. Да и вин по $400 не та уж и много. Многократно больше качественных вин по $30 и меньше. Там есть вина, которые вызывают у меня огромный интерес, но я точно знаю, что жизни не хватит, чтобы все их попробовать. За год на полках магазинов США появляется более 230 тыс наименований различных вин, которые одобрены для продажи в США федеральным правительством. И если среди этого количества окажется хотя бы 0.5% вин с ценником более $30 за бутылку – это будет большим сюрпризом для меня.
– Jefford беспокоится о потребителях вина. Его заботит финансовое здоровье и процветание виноделов и всей индустрии в целом, в которой он работает. При этом ему не стоит особо беспокоиться о цене таких вин, как Petrus, La Tache, Tignanello, Grange, Screaming Eagle и других, которые действительно являются инвестиционными. Это не имеет никакого значения.
Robert Joseph
Еще один видный эксперт из Британии:
– Я согласен с тем, что средний потребитель, к которым принадлежит Jefford и я, не можем сегодня себе позволить вина, которые были доступны для наших родителей. Но это особенно не печалит как самих производителей вина, так и людей таких специальностей, которые зарабатывают сегодня много: доктора, адвокаты, программисты, спортсмены и т.д. У них есть возможность по случаю позволить себе достаточно дорогую бутылку вина.
– Предположение, что лучшие вина стали неотъемлемой частью только очень богатых людей необоснованно. Хороший врач в Великобритании зарабатывает в год порядка £127,000 ($162,000), а в США такой же врач зарабатывает в разы больше. Оба они могут себе позволить иногда бутылку вина за $200, точно также, как и билет за такую же сумму, чтобы пойти на престижный спектакль или концерт, посетить игру Манчестер Юнайтед и т.д. А те люди, у которых меньшие доходы и которые любят хорошее вино, им просто приходиться ради него жертвовать лишним походом в театр или на футбол. Пить хорошее вино, как и слушать оперу высшего класса никогда не было доступно для всех. Да и в прошлом были категории людей, чьи финансовые возможности далеко опережали доходы рабочих на фабрике или с/х рабочих на ферме. Они могли себе позволить дорогие вина, пусть даже, что их цены 25-30 лет назад были значительно ниже теперешних. Сейчас просто другие времена!
Mike Veseth
Уважаемый экономист в области вина:
– Мы живем в «золотой век» вина, так по крайней мере считают ведущие винные эксперты – Jancis Robinson, Matt Kramer или Richard Hemming. Никогда раньше столь много любителей вина по всему миру имели возможностиь потреблять столько хороших вин с такого количества мест, с таким разнообразием стилей и разбросом цен. Если это не золотой век, то я не знаю как это назвать. Однако, винный мир – это не утопия, естественно. И как все «золотые века» и этот несет в себе семена возможной скорой или не очень кончины. Джеффорд совсем не видит в сегодняшнем положении вещей «золотого века». «Вино больно, неизлечимо больно и болезнь эта вызвана большими деньгами.» В любом случае ясно, что Джеффорд считает, что вино проклято. Золотой век? Чепуха!
– Согласен, что богатые инвесторы сметают с полок дорогие и лучшие вина, толкая цены за облака, которые недоступны простым смертным. Цена становится способом, как в спортивной игре, заработать побольше очков и чем больше, тем лучше.
– Jefford очень болезненно воспринимает эту связку деньги-вино, поскольку, как винный писатель и критик, он чувствует, что сам является частью этой проблемы. Когда такой критик, как Jefford находит выдающееся с его точки зрения вино, оно становится мишенью для тех, у кого есть деньги. Хуже то, критики порой хвалят нелепо дорогостоящие вина, по-видимому, потому что они действительно хороши и этим непреднамеренно усиливают представление о том, что качество вина можно измерить в долларах, евро, фунтах и иенах.
– Причем цены могут так взлететь, что сам винный критик просто не в состоянии приобрести такое вино. То есть он своим руками делает его недоступным в конечном счете для самого себя. В этом есть доля правды, но одну вещь я подчерпнул из моего собственного опыта – это то, что очень многие не жалеют в этом плане винных писателей и критиков. Ведь они, пусть даже на тех же дегустациях, имеют возможность попробовать такие вина, которые рядовому человеку недоступны за всю его жизнь. А то, что винный критик не может иметь такие вина у себя в личном подвале – кажется мне не очень серьезной проблемой. Я не вхожу в список ведущих винных критиков, как Jefford, но даже как экономист в винной области имею возможность периодически пробовать великие вина, посещать лучшие хозяйства, общаться с лучшими виноделами. Если я при этом начну жаловаться на манер Джеффорда, думаю, что мои коллеги по увлечению не станут испытывать ко мне никакой симпатии.
– Лучшие производители Бордо и Бургундии заведомо привлекают к себе много внимания, но только узкого круга винных энтузиастов. Если рассматривать только DRC или Petrus, то из этого трудно сделать обобщение на весь винный рынок и о влиянии денег на вино.
– Действительно, великие вина сегодня стоят гораздо больше, чем 50 лет назад, но и мировое богатство и число очень обеспеченных людей выросло за эти годы.
– Частично проблема влияния денег на вино также вызвана и тем, что интерес к вину распространился по всему миру, и новые богатые люди, например, из Азии, ищут свой «кусок винного пирога». Если больше покупателей дорогих вин появилось в Гонконге или Шанхае, то при том же предложении уменьшилось количество тонких вин в Лондоне и Нью-Йорке. Так работает рынок.
– Как винный экономист я многое знаю о взаимоотношениях денег и вина. И чем больше я изучаю этот вопрос, тем меньше у меня желания делать однозначные заключения и выводы, как это делает Джеффорд. Здесь не все так однозначно.
– Деньги оказывают на вино много эффектов, так как они делают это и с другими вещами. Но вино не унывает, как и его любители. Деньги и рынок приближают мир вина к нам, создавая тот самый «золотой век».
mikbab.com
13.09.2018