Он убежден: надо, чтобы почаще встречались хороший человек и хорошее вино - и тогда все будет в порядке
Что за праздники без вина? Особенно зимой, когда человеку так не хватает тепла. А такое тепло и накапливает под долгим летним солнцем и отдает потом нам виноградная лоза. Французский винодел Фредерик Бурийон Дорлеан, побывавший в эти дни в Москве, считает утверждение, будто вино — опасность, глубоко ошибочным. Все добро и зло заключено в нас самих, в людях. Просто надо, чтобы почаще встречались хороший человек и хорошее вино — и тогда все будет в порядке.
Фредерик знает, что говорит. Он винодел в третьем поколении. Его дед Гастон Дорлеан, вернувшись с Первой мировой домой, в регион Вувре (это пригород Тура в красивейших окрестностях реки Луары), решил заняться производством вина. И вот, представьте, через пару лет Фредерик с семьей, в которой три сына, отметит столетие семейного предприятия, известного своими белыми винами из винограда сорта «шенен блан».
Тур — город в среднем течении Луары, в местах, популярных среди туристов, которые приезжают любоваться средневековыми замками королевской династии Валуа. Замки строились из известняка местных каменоломен, прекрасно подошедших, как оказалось, для устройства винных погребов. А главное, виноделам сгодились старинные виноградники, о которых писал еще древнеримский историк Плиний Старший.
Хозяйство Бурийонов — типичный пример такого традиционного производства: здесь полностью исключено применение химических удобрений и гербицидов, не используется даже искусственное орошение. Урожай на 26,5 гектара глинистых известняковых и кремниевых почв вызревает полностью благодаря мягкому климату с умеренно холодной зимой и теплым летом. Средний возраст лоз — около 30 лет, хотя на трети участков они почти вдвое старше.
Считается, что климатические условия погребов региона Вувре способствуют вызреванию вин (сухих, игристых, десертных) с прекрасным мягким вкусовым балансом, без агрессивной кислотности. Известно, что большим любителем вина «Вуврэ» был Оноре де Бальзак, уроженец Тура. Большая часть вин экспортируется в страны Европы, Азии, Америки, в Австралию и Новую Зеландию. А вот в России они пока недостаточно известны.
Помочь их продвижению взялся журналист-тассовец Михаил Калмыков, в 90-е годы работавший собкором во Франции.
Понимая роль виноделия в устройстве страны и национального характера, изучая традиции, связанные с вином, он проникся особой симпатией к камерным (по сравнению с крупными хозяйствами Бордо) виноградникам Луары: уж больно красива река, в повороты которой так удачно вписаны бесчисленные памятники архитектуры. Чем-то это напоминает среднюю полосу России с ее старинными городками и чудом сохранившимися кое-где дворянскими усадьбами. Неслучайно так много туристов из России приезжают осматривать здешние места.
Так Михаил познакомился с Фредериком. Тот устроил московскому журналисту поход по километровым подвалам, показал приспособления, оставшиеся еще от каменоломен, продемонстрировал бочки, чаны и бутылки, в которых происходят разные стадии брожения. Они пробовали и крепкие напитки 1950-х годов, которые делали еще дед с бабкой Фредерика.
— Сладкие вина «Вуврэ» виноделы закладывают в основном не для себя, а для детей и внуков, — поясняет Михаил. — Совсем не факт, что Фредерик успеет попробовать вина, которые делает сейчас: он рассчитывает на старшего сына, который будет передавать умения следующим поколениям. Винодельческие династии во Франции — распространенное явление. Отсюда такая устойчивость и богатство традиции. Есть сухие вина от молодой лозы, с кислинкой, они звучат подобно сольному музыкальному инструменту, употребляют их в основном с рыбой, устрицами. Чем сложнее способ обработки морепродуктов, тем богаче партитура винного вкуса: скажем, под блюда с соусами подаются вина более насыщенные, «тельные», как говорят французы (у вина, считают они, есть тело). Белые вина хорошо идут и под мясо — свинину, индейку, курицу...
Лоза — как человек: чем она взрослее и опытнее, тем интереснее вкус может дать. С солнечных участков при правильной экспозиции от нее можно получить многообразные вина, звучание которых естественно сравнить уже не с соло, а с квартетом и даже с симфоническим оркестром. А если с виноградом поработает еще и благородная плесень, благодаря которой ягода подвяливается на солнце и становится более сахарной, получится сладкое вино, которое хорошо идет с сырами, десертами, сухофруктами, а также с блюдами из гусиной печени.
В чем еще преимущества луарских вин? Благодаря экологичности производства и сохраняемому запаху цветущего сада их можно употреблять на природе — например, луарское красное прекрасно идет на пикнике под шашлык или багет с копченостями и сыром, считает Калмыков. Тогда как для более аристократичного бордо нужна особая обстановка. Ну и, что немаловажно, цена у луарского не столь «аристократична»...
Фредерик и сам не прочь поставлять свои вина на российский рынок. Ему не по душе действующие между нашими странами взаимные санкции, и он надеется, что народы России и Франции вскоре полностью восстановят свои традиционно дружеские отношения.
Я подумала, что настал самый подходящий момент в нашей встрече, чтобы узнать у профессионала, в чем тайна хорошего вина.
— Тут секретов нет, о производстве вина написано множество книг. Важно строго придерживаться правил, выработанных опытом тысячелетий, и учитывать местные условия: погоду, качество земли, водный баланс.
— Но почему российское вино не похоже на французское? Ведь и у нас столько прекрасных мест для произрастания винограда.
— На ваших почвах и при вашем климате лучше произрастают другие сорта винограда. У нас был эксперимент: лозы из Франции с соблюдением всех условий были пересажены в Испанию, а вкус вина получился иной. А природные условия России еще больше отличаются от французских, чем испанские...
— Вчера в отеле я из любопытства попробовал красное грузинское вино, и оно мне понравилось, — продолжает Фредерик. — Вот и ваше вино не хуже, просто оно другое. Я согласен с утверждением Жерара Депардье о том, что российская земля способна производить вина очень высокого качества.
— Кто, по-вашему, из литераторов, художников, кинематографистов лучше всех отразил винную тему?
— Думаю, каждый из нас на этот вопрос может ответить по-своему. А для меня это Рабле, считавший вино кровью земли и напитком богов. И, конечно, стоит вспомнить, что говорили те итальянцы — архитекторы и художники, — которые когда-то приехали строить замки Луары. Кстати, в 2019 году во Франции, и особенно в нашем регионе Вувре, будет праздноваться 500-летие начала этого строительства.
— Где, по-вашему, та грань, за которой вино из добра становится злом?
— Хорошее вино не может быть злом! Все качества — зло, добро — заключены в самом человеке. Доброму человеку вино помогает стать еще добрее, осветляет его ум. Не зря же написал Хайям: «Всем здравомыслящим вино разрешено». Великие поэты, художники, изобретатели — все-все пили вино, и, думаю, оно немало способствовало их творчеству. Ну и потом, это неотъемлемая часть истории человечества: в той же Грузии, например, делали вино уже 7 тысяч лет назад, а в мире есть и более древние центры винодельческого искусства: древняя Месопотамия, Вавилон... Вряд ли потомки подумали бы о нас хорошо, если бы мы прервали эту традицию.
Что за праздники без вина? Особенно зимой, когда человеку так не хватает тепла. А такое тепло и накапливает под долгим летним солнцем и отдает потом нам виноградная лоза. Французский винодел Фредерик Бурийон Дорлеан, побывавший в эти дни в Москве, считает утверждение, будто вино — опасность, глубоко ошибочным. Все добро и зло заключено в нас самих, в людях. Просто надо, чтобы почаще встречались хороший человек и хорошее вино — и тогда все будет в порядке.
Фредерик знает, что говорит. Он винодел в третьем поколении. Его дед Гастон Дорлеан, вернувшись с Первой мировой домой, в регион Вувре (это пригород Тура в красивейших окрестностях реки Луары), решил заняться производством вина. И вот, представьте, через пару лет Фредерик с семьей, в которой три сына, отметит столетие семейного предприятия, известного своими белыми винами из винограда сорта «шенен блан».
Тур — город в среднем течении Луары, в местах, популярных среди туристов, которые приезжают любоваться средневековыми замками королевской династии Валуа. Замки строились из известняка местных каменоломен, прекрасно подошедших, как оказалось, для устройства винных погребов. А главное, виноделам сгодились старинные виноградники, о которых писал еще древнеримский историк Плиний Старший.
Хозяйство Бурийонов — типичный пример такого традиционного производства: здесь полностью исключено применение химических удобрений и гербицидов, не используется даже искусственное орошение. Урожай на 26,5 гектара глинистых известняковых и кремниевых почв вызревает полностью благодаря мягкому климату с умеренно холодной зимой и теплым летом. Средний возраст лоз — около 30 лет, хотя на трети участков они почти вдвое старше.
Считается, что климатические условия погребов региона Вувре способствуют вызреванию вин (сухих, игристых, десертных) с прекрасным мягким вкусовым балансом, без агрессивной кислотности. Известно, что большим любителем вина «Вуврэ» был Оноре де Бальзак, уроженец Тура. Большая часть вин экспортируется в страны Европы, Азии, Америки, в Австралию и Новую Зеландию. А вот в России они пока недостаточно известны.
Помочь их продвижению взялся журналист-тассовец Михаил Калмыков, в 90-е годы работавший собкором во Франции.
Понимая роль виноделия в устройстве страны и национального характера, изучая традиции, связанные с вином, он проникся особой симпатией к камерным (по сравнению с крупными хозяйствами Бордо) виноградникам Луары: уж больно красива река, в повороты которой так удачно вписаны бесчисленные памятники архитектуры. Чем-то это напоминает среднюю полосу России с ее старинными городками и чудом сохранившимися кое-где дворянскими усадьбами. Неслучайно так много туристов из России приезжают осматривать здешние места.
Так Михаил познакомился с Фредериком. Тот устроил московскому журналисту поход по километровым подвалам, показал приспособления, оставшиеся еще от каменоломен, продемонстрировал бочки, чаны и бутылки, в которых происходят разные стадии брожения. Они пробовали и крепкие напитки 1950-х годов, которые делали еще дед с бабкой Фредерика.
— Сладкие вина «Вуврэ» виноделы закладывают в основном не для себя, а для детей и внуков, — поясняет Михаил. — Совсем не факт, что Фредерик успеет попробовать вина, которые делает сейчас: он рассчитывает на старшего сына, который будет передавать умения следующим поколениям. Винодельческие династии во Франции — распространенное явление. Отсюда такая устойчивость и богатство традиции. Есть сухие вина от молодой лозы, с кислинкой, они звучат подобно сольному музыкальному инструменту, употребляют их в основном с рыбой, устрицами. Чем сложнее способ обработки морепродуктов, тем богаче партитура винного вкуса: скажем, под блюда с соусами подаются вина более насыщенные, «тельные», как говорят французы (у вина, считают они, есть тело). Белые вина хорошо идут и под мясо — свинину, индейку, курицу...
Лоза — как человек: чем она взрослее и опытнее, тем интереснее вкус может дать. С солнечных участков при правильной экспозиции от нее можно получить многообразные вина, звучание которых естественно сравнить уже не с соло, а с квартетом и даже с симфоническим оркестром. А если с виноградом поработает еще и благородная плесень, благодаря которой ягода подвяливается на солнце и становится более сахарной, получится сладкое вино, которое хорошо идет с сырами, десертами, сухофруктами, а также с блюдами из гусиной печени.
В чем еще преимущества луарских вин? Благодаря экологичности производства и сохраняемому запаху цветущего сада их можно употреблять на природе — например, луарское красное прекрасно идет на пикнике под шашлык или багет с копченостями и сыром, считает Калмыков. Тогда как для более аристократичного бордо нужна особая обстановка. Ну и, что немаловажно, цена у луарского не столь «аристократична»...
Фредерик и сам не прочь поставлять свои вина на российский рынок. Ему не по душе действующие между нашими странами взаимные санкции, и он надеется, что народы России и Франции вскоре полностью восстановят свои традиционно дружеские отношения.
Я подумала, что настал самый подходящий момент в нашей встрече, чтобы узнать у профессионала, в чем тайна хорошего вина.
— Тут секретов нет, о производстве вина написано множество книг. Важно строго придерживаться правил, выработанных опытом тысячелетий, и учитывать местные условия: погоду, качество земли, водный баланс.
— Но почему российское вино не похоже на французское? Ведь и у нас столько прекрасных мест для произрастания винограда.
— На ваших почвах и при вашем климате лучше произрастают другие сорта винограда. У нас был эксперимент: лозы из Франции с соблюдением всех условий были пересажены в Испанию, а вкус вина получился иной. А природные условия России еще больше отличаются от французских, чем испанские...
— Вчера в отеле я из любопытства попробовал красное грузинское вино, и оно мне понравилось, — продолжает Фредерик. — Вот и ваше вино не хуже, просто оно другое. Я согласен с утверждением Жерара Депардье о том, что российская земля способна производить вина очень высокого качества.
— Кто, по-вашему, из литераторов, художников, кинематографистов лучше всех отразил винную тему?
— Думаю, каждый из нас на этот вопрос может ответить по-своему. А для меня это Рабле, считавший вино кровью земли и напитком богов. И, конечно, стоит вспомнить, что говорили те итальянцы — архитекторы и художники, — которые когда-то приехали строить замки Луары. Кстати, в 2019 году во Франции, и особенно в нашем регионе Вувре, будет праздноваться 500-летие начала этого строительства.
— Где, по-вашему, та грань, за которой вино из добра становится злом?
— Хорошее вино не может быть злом! Все качества — зло, добро — заключены в самом человеке. Доброму человеку вино помогает стать еще добрее, осветляет его ум. Не зря же написал Хайям: «Всем здравомыслящим вино разрешено». Великие поэты, художники, изобретатели — все-все пили вино, и, думаю, оно немало способствовало их творчеству. Ну и потом, это неотъемлемая часть истории человечества: в той же Грузии, например, делали вино уже 7 тысяч лет назад, а в мире есть и более древние центры винодельческого искусства: древняя Месопотамия, Вавилон... Вряд ли потомки подумали бы о нас хорошо, если бы мы прервали эту традицию.
Труд
13.01.2019