Многие винные хозяйства на постсоветском пространстве пытаются восстановить утраченные сорта винограда и генетическое многообразие своих регионов. Об этом заботятся и во Франции. О том, как это получается у французского хранилища Plaimont, русской службе RFI рассказывает его директор Оливье Бурде-Пииз. Здесь объединены 37 древних, почти исчезнувших сортов, 12 из которых неизвестны науке, а некоторые растения посажены еще при Наполеоне.
RFI: Во Франции существует крупнейшее в мире государственное хранилище сортов винограда, Domaine de Vassal. Как родилась идея создания частного хозяйства?
Хранилище Plaimont — самое значительное на сегодняшний день частное хранилище виноградных сортов во Франции. Оно существует с 2002 года. Здесь собраны все сорта винограда, которые удалось обнаружить в нашем регионе. Идея принадлежала техническому сотруднику виноградного хозяйства, виноделу Жан-Полю Убару (Jean-Paul Houbart), проработавшему здесь всю жизнь. Ему было важно сохранить генетическое разнообразие пиренейских предгорий, и он на протяжении двадцати лет работал с этими растениями, со старинными участками, на которых они росли.
Перед выходом на пенсию он предложил этот проект — тогда сорта, которые он намеревался сохранить, уже были им собраны. Он так и сказал – «вот я тут собрал довольно странные сорта, я даже не знаю, как они называются, и что это такое, и когда я уйду на пенсию, все это пропадет. Так что я предлагаю создать для них какое-нибудь хранилище, потому что они довольно оригинальные, и будет жалко, если они пропадут».
В том же 2002 году он высадил их на специально выделенном участке, и с этого началась история нашего хранилища. Первоначально он просто хотел создать живой музей, чтобы сорта окончательно не пропали, но совершенно не представлял себе, что они могут обрести вторую жизнь. Для него главным было больше не потерять ни одной частицы генетического наследия края. Ведь мы уже столько потеряли до этого, ситуация была поистине драматическая. Сегодня у нас в хранилище растут 37 сортов. Из них 12 больше нигде не встречаются и совершенно неизвестны науке.
Как получилось, что многие сорта полностью исчезли или от них осталось всего несколько лоз?
Филоксера была ужасным бедствием. Из-за нее мы потеряли 50, а то и все 80 процентов наших виноградных сортов, генетического богатства нашего края. Виноградники тогда массово вырубались. В департаменте Жерс до филоксеры было 130 000 гектаров виноградников, а осталось всего несколько тысяч, и это всего за несколько лет.
До этого бедствия виноградники представляли собой участки, на которых росли сорта, когда-то посаженные с совершенно иной логикой, чем сегодня. Сорта и даже цвета винограда были перемешаны, сажали виноград кто как хочет, особенно не раздумывая. После филоксеры виноградники были восстановлены, но более рациональным способом. Тогда уже сажали гибридные сорта, которым паразит был не страшен, а также стали прививать местные сорта на резистентные американские. Производство возобновилось, но такого генетического разнообразия, как раньше, уже не было.
Нам в Жерсе повезло, и это совершенно фантастическое везение. Оно заключается в том, что наши вина были не очень известны, а предназначались для семейного потребления, и если их и продавали, то тут же, по соседству. А это значит, что люди оставались очень близки к собственному хозяйству и к собственной истории. Они хранили свое наследие просто потому, что оно было им дорого. Именно поэтому таким виноградникам удалось уцелеть.
У нас в Жерсе в настоящее время существуют три участка, на которых растет тот же виноград, что рос до филоксеры. Один из них признан историческим памятником. Это единственный виноградник в стране, удостоившийся такой номинации, сохранившиеся растения были посажены еще при Наполеоне, это совершенно уникальный случай. А сохранился он благодаря тому, что люди не продавали свое вино, а возделывали виноградник и просто любили свою землю. На протяжении всего ХХ века их не увлекла идея посадить растения-клоны и более продуктивные сорта. Старые сорта сохранились, потому что их хозяева не проявляли никакого финансового интереса.
Вы говорите, что хранилище — не музей. Каково его практическое значение?
В 2007 году геном винограда был полностью расшифрован двумя лабораториями, одной французской и одной австралийской. И в 2008 году я разработал проект идентификации всех этих сортов посредством изучения генома. Нам очень многие помогали, в том числе Французский институт сельского хозяйства INRA. Генетический анализ помог нам идентифицировать сорта, про которые мы давно уже ничего не знали. И некоторые из них оказались очень важны. Я абсолютно уверен, что в них — будущее всего виноделия нашего региона.
Например, мы идентифицировали сорт под названием tardif, про который совершенно ясно, что он определит будущее. Мы нашли всего два растения – только подумайте, всего два! Но они великолепны, и это просто волшебный по своим качествам сорт. В свое время крестьяне наверняка решили, что его вегетативный цикл слишком долог. Но несколько десятилетий тому назад, а уж тем более полтора века тому назад, климат был холоднее, и в этом сорте не видели никакого интереса. У нас довольно влажно, и сорт было трудно поддерживать. Но теперь он полностью отвечает условиям потепления климата, и это важно. Он, еще раз повторю, несомненно еще заявит о себе, это будет один из главных сортов будущих десятилетий.
И у нас есть еще двенадцать сортов, которые так и остались неизвестными, потому что они больше нигде не встречаются, только у нас. Мы просто дали им названия тех участков, откуда они происходят и где они были впервые обнаружены. И они так и существуют под этими именами.
В чем заключается научная работа над возрожденными сортами?
Сегодня хранилище занимает площадь примерно в один гектар, и, как я сказал, здесь растет 37 сортов винограда. Мы их сажаем в разных частях участка, чтобы избежать создания микрозон. И мы имеем полную возможность наблюдать за вегетативным циклом всех сортов и изучать характеристики, которые определяют их производственное значение: чувствительность к заболеваниям, а также технологические характеристики, в том числе уровень сахара, урожайность и многое другое. В 2008 году, когда я пришел сюда работать, мы сразу стали производить вино. Это, конечно, микро-винификация, то есть количества совсем небольшие, у нас всего 20-30-40 растений каждого сорта, но это позволяет, наконец, понять, на что эти сорта реально способны.
Среди 12 совершенно неизвестных нам сортов есть семь, которые представлены только женскими растениями. Это означает, что они такие старинные, что среди них нет двуполых гибридов, нет мужских цветов, и чтобы получить виноград, их нужно опылять с соседних растений. Мы уже забыли, что когда-то виноградная лоза могла быть мужской или женской. В процессе селекции крестьяне выбирали то, что им было выгоднее. В результате остались только те растения, которые могли обеспечить регулярность урожая, то есть двуполые, гермафродиты. При этом надо понимать, что эти двуполые растения были анормальны, и эта анормальность и была выбрана в процессе селекции. А когда-то виноградарство начиналось с женских лоз, опылявшихся мужскими.
Что в истории создания и существования хранилища кажется вам самым главным?
Это, конечно, удивительный момент — когда видишь, как любовь людей к винограднику, который всегда был у них в семье, был семейной ценностью, но никогда не приносил никаких денег, позволила сохранить все это богатство.
Ведь иногда на одном винограднике сменялись восемь — десять поколений, и никто ничего на них не зарабатывал. Это было вино для семейного потребления. Сегодня эти люди, которых считали чуть ли не деревенскими дурачками, вызывают глубокое уважение. Это были очень простые люди, без большой культуры, а сегодня их потомки и их хозяйства оказываются двигателем экономического развития целого региона. Именно они придают импульс нашей экономике и дают свое видение развития. Такая ситуация ставит вопросы уже даже не винодельческие, а философские.
***
Слово Plaimont возникло из первых букв названий трех винных апелясьонов: Plaisance, Aignan и Saint-Mont. На этой территории, в частности, находится крошечный виноградник площадью около 20 акров, который избежал не только филоксеры, но и прогресса. Его хозяин Рене Педербернад (René Péderbernade) давно отдал все остальные угодья в управлению сыну, а за участком под окнами дома ухаживал по-прежнему сам.
Вот в этом винограднике, посаженном по-старому, «где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке», и обнаружились редчайшие сорта, посаженные еще при Наполеоне. В каждом квадрате смешаны разные сорта и оставлены проходы для упряжкек быков. На старых стволах и сейчас можно видеть их следы. Участок теперь является историческим памятником, его можно посещать, задавая экскурсоводу вопросы по виноделию и истории. И еще вопросы философского свойства, как говорит Оливье Бурде-Пииз, директор хранилища Plaimont.
ru.rfi.fr
RFI: Во Франции существует крупнейшее в мире государственное хранилище сортов винограда, Domaine de Vassal. Как родилась идея создания частного хозяйства?
Хранилище Plaimont — самое значительное на сегодняшний день частное хранилище виноградных сортов во Франции. Оно существует с 2002 года. Здесь собраны все сорта винограда, которые удалось обнаружить в нашем регионе. Идея принадлежала техническому сотруднику виноградного хозяйства, виноделу Жан-Полю Убару (Jean-Paul Houbart), проработавшему здесь всю жизнь. Ему было важно сохранить генетическое разнообразие пиренейских предгорий, и он на протяжении двадцати лет работал с этими растениями, со старинными участками, на которых они росли.
Перед выходом на пенсию он предложил этот проект — тогда сорта, которые он намеревался сохранить, уже были им собраны. Он так и сказал – «вот я тут собрал довольно странные сорта, я даже не знаю, как они называются, и что это такое, и когда я уйду на пенсию, все это пропадет. Так что я предлагаю создать для них какое-нибудь хранилище, потому что они довольно оригинальные, и будет жалко, если они пропадут».
В том же 2002 году он высадил их на специально выделенном участке, и с этого началась история нашего хранилища. Первоначально он просто хотел создать живой музей, чтобы сорта окончательно не пропали, но совершенно не представлял себе, что они могут обрести вторую жизнь. Для него главным было больше не потерять ни одной частицы генетического наследия края. Ведь мы уже столько потеряли до этого, ситуация была поистине драматическая. Сегодня у нас в хранилище растут 37 сортов. Из них 12 больше нигде не встречаются и совершенно неизвестны науке.
Как получилось, что многие сорта полностью исчезли или от них осталось всего несколько лоз?
Филоксера была ужасным бедствием. Из-за нее мы потеряли 50, а то и все 80 процентов наших виноградных сортов, генетического богатства нашего края. Виноградники тогда массово вырубались. В департаменте Жерс до филоксеры было 130 000 гектаров виноградников, а осталось всего несколько тысяч, и это всего за несколько лет.
До этого бедствия виноградники представляли собой участки, на которых росли сорта, когда-то посаженные с совершенно иной логикой, чем сегодня. Сорта и даже цвета винограда были перемешаны, сажали виноград кто как хочет, особенно не раздумывая. После филоксеры виноградники были восстановлены, но более рациональным способом. Тогда уже сажали гибридные сорта, которым паразит был не страшен, а также стали прививать местные сорта на резистентные американские. Производство возобновилось, но такого генетического разнообразия, как раньше, уже не было.
Нам в Жерсе повезло, и это совершенно фантастическое везение. Оно заключается в том, что наши вина были не очень известны, а предназначались для семейного потребления, и если их и продавали, то тут же, по соседству. А это значит, что люди оставались очень близки к собственному хозяйству и к собственной истории. Они хранили свое наследие просто потому, что оно было им дорого. Именно поэтому таким виноградникам удалось уцелеть.
У нас в Жерсе в настоящее время существуют три участка, на которых растет тот же виноград, что рос до филоксеры. Один из них признан историческим памятником. Это единственный виноградник в стране, удостоившийся такой номинации, сохранившиеся растения были посажены еще при Наполеоне, это совершенно уникальный случай. А сохранился он благодаря тому, что люди не продавали свое вино, а возделывали виноградник и просто любили свою землю. На протяжении всего ХХ века их не увлекла идея посадить растения-клоны и более продуктивные сорта. Старые сорта сохранились, потому что их хозяева не проявляли никакого финансового интереса.
Вы говорите, что хранилище — не музей. Каково его практическое значение?
В 2007 году геном винограда был полностью расшифрован двумя лабораториями, одной французской и одной австралийской. И в 2008 году я разработал проект идентификации всех этих сортов посредством изучения генома. Нам очень многие помогали, в том числе Французский институт сельского хозяйства INRA. Генетический анализ помог нам идентифицировать сорта, про которые мы давно уже ничего не знали. И некоторые из них оказались очень важны. Я абсолютно уверен, что в них — будущее всего виноделия нашего региона.
Например, мы идентифицировали сорт под названием tardif, про который совершенно ясно, что он определит будущее. Мы нашли всего два растения – только подумайте, всего два! Но они великолепны, и это просто волшебный по своим качествам сорт. В свое время крестьяне наверняка решили, что его вегетативный цикл слишком долог. Но несколько десятилетий тому назад, а уж тем более полтора века тому назад, климат был холоднее, и в этом сорте не видели никакого интереса. У нас довольно влажно, и сорт было трудно поддерживать. Но теперь он полностью отвечает условиям потепления климата, и это важно. Он, еще раз повторю, несомненно еще заявит о себе, это будет один из главных сортов будущих десятилетий.
И у нас есть еще двенадцать сортов, которые так и остались неизвестными, потому что они больше нигде не встречаются, только у нас. Мы просто дали им названия тех участков, откуда они происходят и где они были впервые обнаружены. И они так и существуют под этими именами.
В чем заключается научная работа над возрожденными сортами?
Сегодня хранилище занимает площадь примерно в один гектар, и, как я сказал, здесь растет 37 сортов винограда. Мы их сажаем в разных частях участка, чтобы избежать создания микрозон. И мы имеем полную возможность наблюдать за вегетативным циклом всех сортов и изучать характеристики, которые определяют их производственное значение: чувствительность к заболеваниям, а также технологические характеристики, в том числе уровень сахара, урожайность и многое другое. В 2008 году, когда я пришел сюда работать, мы сразу стали производить вино. Это, конечно, микро-винификация, то есть количества совсем небольшие, у нас всего 20-30-40 растений каждого сорта, но это позволяет, наконец, понять, на что эти сорта реально способны.
Среди 12 совершенно неизвестных нам сортов есть семь, которые представлены только женскими растениями. Это означает, что они такие старинные, что среди них нет двуполых гибридов, нет мужских цветов, и чтобы получить виноград, их нужно опылять с соседних растений. Мы уже забыли, что когда-то виноградная лоза могла быть мужской или женской. В процессе селекции крестьяне выбирали то, что им было выгоднее. В результате остались только те растения, которые могли обеспечить регулярность урожая, то есть двуполые, гермафродиты. При этом надо понимать, что эти двуполые растения были анормальны, и эта анормальность и была выбрана в процессе селекции. А когда-то виноградарство начиналось с женских лоз, опылявшихся мужскими.
Что в истории создания и существования хранилища кажется вам самым главным?
Это, конечно, удивительный момент — когда видишь, как любовь людей к винограднику, который всегда был у них в семье, был семейной ценностью, но никогда не приносил никаких денег, позволила сохранить все это богатство.
Ведь иногда на одном винограднике сменялись восемь — десять поколений, и никто ничего на них не зарабатывал. Это было вино для семейного потребления. Сегодня эти люди, которых считали чуть ли не деревенскими дурачками, вызывают глубокое уважение. Это были очень простые люди, без большой культуры, а сегодня их потомки и их хозяйства оказываются двигателем экономического развития целого региона. Именно они придают импульс нашей экономике и дают свое видение развития. Такая ситуация ставит вопросы уже даже не винодельческие, а философские.
***
Слово Plaimont возникло из первых букв названий трех винных апелясьонов: Plaisance, Aignan и Saint-Mont. На этой территории, в частности, находится крошечный виноградник площадью около 20 акров, который избежал не только филоксеры, но и прогресса. Его хозяин Рене Педербернад (René Péderbernade) давно отдал все остальные угодья в управлению сыну, а за участком под окнами дома ухаживал по-прежнему сам.
Вот в этом винограднике, посаженном по-старому, «где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке», и обнаружились редчайшие сорта, посаженные еще при Наполеоне. В каждом квадрате смешаны разные сорта и оставлены проходы для упряжкек быков. На старых стволах и сейчас можно видеть их следы. Участок теперь является историческим памятником, его можно посещать, задавая экскурсоводу вопросы по виноделию и истории. И еще вопросы философского свойства, как говорит Оливье Бурде-Пииз, директор хранилища Plaimont.
ru.rfi.fr
02.03.2019